Быль ли это, или небылица, а жила на свете одна старуха. Она была старее самой старой заброшенной дороги, старее садовника, который рассадил деревья по земле. Но хоть и старость пришла, а старуха эта никогда не думала о том, что может однажды наступить и ее черед — что к ней постучится смерть. День и ночь не разгибала она спины, по хозяйству хлопотала, убирала, стирала, шила, мыла. Такая она была неуемная, на работу горячая и неугомонная.
Но однажды смерть вывела на дверях мелком и старухино имя и постучалась к старухе, чтобы забрать ее с собой. А старухе невмоготу было расставаться с хозяйством, и стала она смерть просить-умолять, чтобы еще сколько-нибудь не трогала, дала бы ей хоть немного, если уж не с десяток лет, то хотя бы годик пожить. Смерть никак не соглашалась. А потом все-таки расщедрилась: — Ладно уж, дам тебе три часа. — Почему ж так мало? — взмолилась старуха.— Ты меня хоть нынче не трогай, завтра забери с собой. — И не проси! — сказала смерть. — А все-таки! — Никак нельзя. — Да полно! — Ладно,— сказала смерть.— Коли так просишь, пусть будет по-твоему. Старуха обрадовалась, но виду не подает и говорит: напиши на дверях, что до завтра не придешь. Тогда, как увижу твою руку на двери, спокойнее буду. Надоели смерти старухины причуды, да и времени не хотелось зря терять. Вытащила она мелок из кармана да на дверях им написала: - "Завтра". И пошла по своим делам. На другое утро, как только взошло солнце, пришла смерть к старухе, а та на перине лежит, другой периной накрылась. — Ну, пойдем со мной,— сказала смерть. — Да что ты, голубушка! — отвечает старуха.— Погляди-ка, что на дверях написано. Смерть заглянула, а там ее рукою мелом выведено: "Завтра". — Ладно, завтра приду,— сказала смерть и поплелась дальше. Слово свое она сдержала и на следующий день опять пришла к старухе. Та в это время еще потягивалась, на кровати лежа. Но и теперь, как и вчера, смерть ничего не добилась. Старуха снова указала ей на дверь, где рукой смерти было мелом выведено: "Завтра". Так и пошло каждый день, день за днем — неделя. На седьмой день смерть сказала старухе так: — Ладно, больше ты меня не проведешь. И стерла слово с дверей. — Завтра,— погрозилась старухе смерть,— запомни хорошенько. Что бы ни было, я приду и заберу тебя с собой. Ушла смерть, а старуху даже оторопь взяла — дрожит, как студень, поняла — хочешь не хочешь, а умереть придется. Сидит старуха, а все же не унывает. Думает и никак не придумает, куда бы ей от смерти спрятаться. — Не может быть,— говорит старуха сама себе,— чтобы живой человек — и не придумал что-нибудь. Настало утро, а старуха ничего не придумала. В бутылку готова была даже залезть, вот до чего ей умирать не хотелось. Гадала старуха, гадала, куда бы ей спрятаться получше, и наконец придумала. Стояла у нее в кладовке бочка с молодым медом. "Здесь меня смерть не найдет",— решила старуха. Она села в бочку с медом, да так, что только глаза, нос и рот снаружи были. Посидела она, снова забеспокоилась: "А вдруг смерть меня и здесь найдет! Дай-ка я получше схоронюсь. Залезу в перину". Так и сделала. Затаилась, сидит, не дышит. Вдруг снова забеспокоилась: беспокойная была старуха! Думает: "А вдруг и здесь меня смерть найдет?!" Решила старуха поукромнее уголок найти, где бы спрятаться. Вылезла она из перины. Только стала прикидывать, куда бы скрыться, а в это время в комнату смерть вошла. И видит: стоит перед ней чудище страшное, все в перьях, и перья эти дыбом торчат и трясутся. Испугалась смерть, так испугалась, что в страхе убежала прочь из старухиного дома; кто его знает, может быть, и до сих пор не приходила за старухой.
- Один раз ночью барсук охотился. Посветлел край неба. До солнца к своей норе спешит барсук. Людям не показываясь, прячась от собак, держится, где трава глубже, где земля темнее. Бррк, бррк... — вдруг услышал он непонятный шум. «Что такое?». Сон из барсука выскочил. Шерсть к голове поднялась. А сердце чуть ребра не сломило стуком.
- Было у одного ткача две жены, и от каждой жены – по дочери. Одну издочерей звали Счастливка, а другую – Несчастливка. Ткач любил больше старшую жену и ее дочь Счастливку. Эта старшая жена и ее дочь ничего не делали по хозяйству, только сидели да ели. Несчастливка же и ее мать су-чили пряжу, убирали дом, а к концу дня получали немного рису да попрекисо всех сторон.
- Задолго до того, как негр Джон Генри одолел в состязании паровой бур, по свету гуляла слава еще про одного негра Джона. Он был рабом на плантациях Юга. Другие негры, тоже рабы, прозвали его Большой Джон Освободитель. Отчаянный он был малый. Но не это главное. Куда бы Большой Джон ни пришел, что бы ни сделал, с ним неразлучен был смех. Ох и любил он шутить, и сочинять песенки, и рассказывать всякие небылицы.
- Однажды домашняя мышь где-то повстречалась с лесной мышью. Поздоровались они, познакомились. Домашняя мышь спросила лесную, как она поживает и чем кормится. — У меня всего вдоволь,— ответила лесная мышь,— У нас в лесу пищи сколько хочешь, только собирай! Живу я в дупле. А под корнями я себе вырыла кладовую и храню в ней припасы на зиму.
- Жил в нашей деревне один крестьянин. Такой он был удивительный человек, что если ему сказать: у соседа дом горит, он ответит: – А я при чём? О чужих делах даже небо не заботится! Это не моё дело. Так и прозвали его у нас: Не-моё-дело.
Что Вы думаете о Сказке«Старуха и смерть»? ↓
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]