Зимней порой вышел горностай на охоту. Под снег нырнул, вынырнул, на задние лапы встал, шею вытянул, прислушался, головой повертел, принюхался... И вдруг словно гора упала ему на спину. А горностай хоть ростом мал, да отважен. Обернулся, как вцепится зубами в гору – не мешай охоте! – А-а-а-а! – раздался крик, плач, стон, и с горностаевой спины свалился заяц.
Задняя лапа у зайца до кости прокушена, черная кровь на белый снег течет. Плачет заяц, рыдает: – О-о-о! Я от совы бежал, свою жизнь спасти хотел. Я нечаянно тебе на спину свалился, а ты меня укуси-и-ил... – Ой, заяц, простите! Пожалуйста, не сердитесь, я тоже нечаянно... Еще солнце не взошло, а горностай уже получил строгий указ: В мой аил на суд сейчас же явитесь! Старейшина здешнего леса, Темно-бурый медведь. Круглое сердце горностаево екнуло, тонкие косточки со страху гнутся... Ох и рад бы горностай не идти, да медведя ослушаться никак нельзя. Робко-робко вошел он в медвежье жилище. Медведь на почетном месте сидит, трубку курит, а рядом с хозяином, по правую сторону, – заяц. Он на костыль опирается, раненую лапу вперед выставил. Медведь пушистые ресницы поднял и красно-желтыми глазами на горностая взглянул: – Ты как смеешь кусаться? Горностай, будто немой, только губами шевелит. Сердцу в груди совсем тесно. – Я... я... охотился, – чуть слышно шепчет. – На кого охотился? – Хотел мышь поймать, ночную птицу подстеречь. – Да, мыши и птицы – твоя пища. А зайца зачем укусил? – Заяц первый меня обидел, он мне на спину свалился. Обернулся медведь к зайцу да как рявкнет: – Ты для чего это горностаю на спину прыгнул? Задрожал заяц, слезы из глаз водопадомхлещут: – Кланяюсь вам до земли, великий медведь, у горностая зимой спина, как снег, белая... Я его со спины не узнал... Ошибся... – Я тоже ошибся, – молвил горностай, – заяц зимой тоже весь белый, я его с лица не узнал! Долго молчал старик медведь. Перед ним жарко трещал большой костер, над огнем на железном треножнике стоял золотой котел с семью бронзовыми ушками. Этот свой любимый котел медведь никогда не чистил, боялся, что вместе с грязью счастье уйдет, и золотой котел был всегда ста слоями сажи, как бархатом, покрыт. Протянул медведь к котлу правую лапу, чуть дотронулся, а лапа уже черным-черна. Этой лапой медведь зайца слегка за уши потрепал, и вычернились у зайца кончики ушей. – Ну вот теперь ты, горностай, всегда узнаешь зайца по ушам. Горностай, радуясь, что дело так счастливо обошлось, кинулся бежать, да медведь его за хвост поймал. Вот и почернел у горностая кончик хвоста! – Теперь ты, заяц, всегда узнаешь горностая по хвосту. Говорят, с той поры и до наших дней заяц с горностаем не сталкиваются.
- Один раз ночью барсук охотился. Посветлел край неба. До солнца к своей норе спешит барсук. Людям не показываясь, прячась от собак, держится, где трава глубже, где земля темнее. Бррк, бррк... — вдруг услышал он непонятный шум. «Что такое?». Сон из барсука выскочил. Шерсть к голове поднялась. А сердце чуть ребра не сломило стуком.
- Как Хо Дон на княжеской дочке женился Случилось это в государстве Когуре, во времена короля Тэмусинвана. (Тэмусинван правил страной в 18 - 43 гг.) Давным-давно напало соседнее государство на Акнан, владение Тэмусинвана, и захватило его. И решил король отвоевать свои земли. А в стране врага в ту пору поднялась великая смута. Династия пала. Война меж князьями пошла. Никак власть не поделят. Про Акнан и вовсе забыли.
- Однажды Куйкынняку на морской берег пошел. Увидел акибу (нерпу). – Что, акиба, ты здесь делаешь? – Спать собираюсь. – Что скажу тебе, послушаешь ли? – Ни к чему мне. Спать хочу. Тогда запел Куйкынняку: – Акиба, снеси меняВ места, богатые жиром,К женщинам морского народа.
- Жил на свете мудрый старик, который весь свой век служил у хана табунщиком. У него было три сына. Умер он и оставил им в наследство на всех одного коня. Но хоть и не оставил он сыновьям богатства, зато унаследовали они от старика его мудрость — выросли все трое на диво умными. Да и конь им достался не какой-нибудь! Не было на свете скакуна резвее. Шаг у него был ровный. С миской воды в руках на нем скачи — капли не прольет. Тело у него было крепкое. Уши чуткие. В глазах радость светилась… Так хорош был этот конь, что его приметили конокрады. И вот однажды, когда братьев не было дома, сломали они стену в конюшне и увели коня.
- Еще мальчишкой в те далекие дни, когда не успели даже изобрести пароход, Алфред Буллтоп любил лазить по скалам своего родного штата Мэн, взбираться на самые высокие вершины и смотреть в открытое море. Он хотел непременно первым увидеть на горизонте белые паруса судов, возвращающихся домой из далекой Индии, Китая или из Бостона. А когда он видел черную тучу, он кричал:
Что Вы думаете о Сказке«Медведь-судья»? ↓
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]